БИТВА ЗА КОНВЕРТАЦИЮ

Юлий Юсупов

В 2017 году мы получили от нынешнего президента два «подарка», которые радикально изменили жизнь страны:
— свободу высказываться в электронных средствах массовой информации и социальных сетях (до этого существовали в условиях жесточайших цензуры и самоцензуры);
— либерализацию валютного рынка (самое главное достижение в области экономики за прошедшие годы).

Причем первый «подарок» часто недооценивается (уже воспринимается как само собой разумеющееся). Хотя, как мне представляется, без него не было бы валютной либерализации, как и многих других реформ, проведенных с 2017 г., включая либерализацию банковской системы, реформу денежного обращения (ликвидация ограничений на наличные деньги и выпуск крупных купюр), налоговую и таможенную реформы, устранение многих административных барьеров ведения бизнеса, открытие границ с соседями, ликвидация дискриминации с пропиской и покупкой жилья неташкентцев и пр.
Сказанное касается и запланированных реформ (приватизация, продолжение банковской реформы, аграрная реформа).

У себя в архивах обнаружил свое интервью от 14 июля 2017 г. по поводу необходимости либерализации валютного рынка. Любопытна аргументация сторон. Ведь были же и противники валютной либерализации, которые с пеной у рта доказывали, что она приведет к бешеной инфляции, к курсу 14 тыс. сумов за доллар, массовой безработице, и просто к «полному развалу экономики Узбекистана». Причем эти товарищи до сих пор «на коне» и также лихо продолжают отбиваться от любых попыток что-то изменить в нашем обществе.

Отрывок из интервью:
— Последние дни в Сети активно идут дискуссии относительно целесообразности либерализации валютного рынка. Насколько эффективна политика множественных курсов, за которую сегодня выступает часть экспертов?

— Множественные курсы — это когда ЦБ устанавливает официальный обменный курс национальной валюты, но продает эту валюту не всем желающим, а только избранным счастливчикам. Поэтому параллельно возникают альтернативные обменные курсы, по которым желающие покупают валюту у тех, кто хочет ее продать. То есть обменных курсов становится больше, чем один.

Я не знаю ни одного серьезного экономиста, который когда-либо рекомендовал бы Узбекистану внедрить или сохранить систему множественных валютных курсов. Я не видел ни одного аналитического документа, в котором бы проводился анализ целесообразности отмены конвертации в 1996 г. и в 2008 г. Таких документов просто нет. Решения принимались волюнтаристским путем, без просчета последствий. Не говоря уже о каком-то обсуждении среди специалистов. Зато огромное число национальных и международных экспертов без устали, еще с 1996 года — когда в стране была ограничена свободная конвертация — твердят об огромном вреде для нашей экономики сложившейся системы.

Людям, которые по непонятным мне причинам так нравятся множественные обменные курсы, я много раз задавал очевидный и элементарный вопрос: какие выгоды получает экономика Узбекистана от этой системы, в чем ее преимущества? Но, не поверите, ни разу не получил ни одного вразумительного, конкретного ответа. В основном рассуждения о «мирном небе над головой», о наших экономических достижениях (с ссылками на победные реляции Госкомстата) или о том, «как бы не было хуже». Как множественные обменные курсы обеспечивают мирное небо, реальные или мнимые достижения, не объясняется.

Система множественных курсов раньше (в 1960-70-е гг.) применялась во многих развивающихся странах. Есть и теоретическое оправдание их использования: завышенный курс национальной валюты удешевляет импорт оборудования и, тем самым, способствует индустриализации. Но это как раз случай устаревшей, опровергнутой жизнью концепции, которую никто уже не применяет на практике в силу ее банкротства.

— Почему она не срабатывает?

— Во-первых, использование множественных обменных курсов предполагает усиление роли бюрократии в экономике, а это мощнейший источник коррупции и неэффективности. Инвестиционные решения теперь в конечном счете принимают не частные предприниматели, рискующие своими кровными деньгами, а государственные чиновники, дающие разрешение на доступ к конвертации.

Во-вторых, множественные обменные курсы разрушают конкуренцию на внутренних рынках: кто-то имеет доступ к конвертации по выгодному курсу, а кто-то — нет. И в конкурентной борьбе побеждает не тот, кто производит лучшие товары и услуги, а тот, кто имеет доступ к льготной конвертации. В результате имеет место противоестественная селекция, вымывающая конкурентоспособных, эффективных предпринимателей с рынка.

В-третьих, завышенный курс национальной валюты дестимулирует экспорт и может быть использован только для политики импортозамещения, которая сама по себе порочна, так как ограничивает участие страны в международном разделении труда.

Четвертая причина — стимулы на рост инвестиций не срабатывают, так как для инвестиций недостаточно только дешевого импортного оборудования. Нужен благоприятный инвестиционный климат, который не совместим с высоким уровнем коррупции, неравными правилами игры, высокими административными барьерами — со всем тем, что порождают множественные валютные курсы.

Пятая причина заключается в том, что если разница между валютными курсами велика и правительство последовательно ограничивает доступ к официальной конвертации только импортом оборудования, то это может подстегнуть рост инвестиций. Но эти инвестиции будут крайне неэффективными, так как инвесторы будут покупать оборудование не ради налаживания долгосрочного производства, а ради конвертации. То есть инвестор будет получать прибыль не от вложений в производство, а от самого факта конвертации. В результате качество закупаемого оборудования и возможности его использования будут волновать «инвестора» в последнюю очередь. Он через подставные фирмы закупит «убитое», никому не нужное оборудование за «копейки» и сам у себя приобретет его по завышенной цене. А под эту сделку получит льготную конвертацию. Отсюда низкая (или нулевая) отдача от таких «инвестиций».

Пример Узбекистана прекрасно иллюстрирует банкротство рассматриваемой концепции. Несмотря на колоссальные ресурсы, которые были перераспределены в пользу инвестиций через множественные обменные курсы, страна остается бедной (ВВП — около $2000 на душу населения и это еще по официальному курсу!). Если сравнить как изменялся показатель ВВП на душу населения, например, с середины 90-х годов или с 2000 года, то легко убедиться, что у нашей страны одна из самых худших позиций среди стран бывшего СССР и бывших социалистических стран Азии. И ключевая «заслуга» этого «достижения» — во множественных обменных курсах, которые превратились у нас в инструмент обогащения горстки людей, разрушения конкуренции и самоизоляции нашей экономики от международных рынков.

И не случайно, что сейчас в мире почти не осталось стран, где отсутствовала бы свободная конвертация по текущим операциям (то есть все желающие могут приобрести валюту для осуществления импорта). Все давно поняли, что ограничивать конвертацию по текущим операциям — значит вредить своей собственной экономике.

Источник: https://ced.uz/publitsistika/my-nablyudaem-pervyj-shag-liberalizatsii-valyutnogo-rynka-14-07-2017/