НАЗАД В БУДУЩЕЕ
Сергей Белановский в 80-х работал промышленным социологом. В своих работах он описывал проблему ручного труда в СССР. Например, шинный завод, построенный англичанами в Советском Союзе. В Англии на таком же заводе работает 500 человек, а в СССР через несколько лет работало 5000 человек.
Технологический процесс подачи листа сырой резины. В Англии это делает платформа с помощью сжатого воздуха. А в Советском Союзе с платформой что-то не заладилось, и четыре человека поднимают и подают лист. И так на каждом купленном на Западе заводе со временем оборудование заменялось ручным трудом.
Нельзя сказать, чтобы работники не видели неэффективность. Рабочие и инженеры подавали кучу рационализаторских предложений. Но ситуация все равно не менялась. Советская система сопротивлялась любым изменениям. А если что-то внедрялось, работало не так, как изначально планировалось.
—
Советские заводы потребляли огромное количество людских и природных ресурсов. У этого было несколько последствий. Либо продукция, которую выпускает 5000 человек, стоит дороже, либо эти люди получат меньшую зарплату по сравнению с таким же заводом и такой же продукцией, которую выпускают 500 человек.
Зато такой завод дает людям стабильность. У них всегда есть работа. Есть зарплата, которая слабо зависит от результатов труда. Есть социальные гарантии. Есть гордость за то, что у нас самые большие в мире заводы. И есть дефицит в магазине элементарных продуктов, которые выпускают самые большие в мире заводы.
Такая система позволяет не думать о будущем. За тебя обо всем позаботится государство. Еще и надает по рукам, если ты проявишь излишнюю самостоятельность. Государство — заботливый взрослый. А все остальные — дети с нулевыми социальными навыками. Маугли в конкурентном мире развития.
—
Сегодня на фокус-группах постоянно мелькает — «при СССР заводы работали, все были заняты, а теперь…» Это реакция социальных «маугли» — «верните меня обратно в лес!» Там они знали, что нужно делать от рождения и до смерти. У них была та самая стабильность, которую обеспечивал «заботливый взрослый».
Стабильность позволяет людям не развиваться. Все развитие загоняется в узкие рамки — октябренок, пионер, комсомолец, член профсоюза, пенсионер. Со временем общество стремится выйти за эти рамки. В авторитарных странах оно тут же получает по рукам. Но и в формирующихся демократиях не все так просто.
Попадая в конкурентные условия человек узнает, что развитие — это сложный навык. Которого у него нет и не могло появиться в СССР. Часть людей начинает осваивать этот навык. А другая часть просит вернуть его в беззаботный мир социального детства. Чем сложнее навык, тем больше людей хотят назад в будущее.
—
Авторитарная вертикаль — это простая система управления. Она стремится унифицировать своих подданных, чтобы ими было проще управлять. В сталинском СССР разнообразие подавлялось с помощью репрессий. Современные автократии научились это делать с помощью манипулирования и пропаганды.
В последние годы в СССР была провозглашена «историческая общность — советский народ». Это такие винтики государственной машины с одинаковой социальной резьбой. С одним государствообразующим языком, одними ценностями и едиными навыками. Их и сейчас легко найти на пространстве пост-СССР.
Строящейся демократии необходимо научиться генерировать разнообразие. Когда политическая нация строится не на «одинаковости», а на уважении к «не таким, как ты». Разнообразие начинает генерировать конкуренцию, а конкуренция приводит к развитию. Унификация, наоборот, вызывает гниение и застой.
